По экрану телевизора.

По экрану телевизора бежал стройный, изящный Гофман. Алена показала на него рукой, собираясь попросить, чтобы выключили телевизор, и тогда она объяснит. И в это время Хофман, выполняющий дорожку, споткнулся и упал.
— Даже Хофман не выдержал,— сказала Лялька. Новый взрыв хохота был таким дружным, что мать
Ляльки не выдержала, заглянула к ребятам в комнату. Она тоже улыбалась.
— Что тут у вас?
— Хофман упал, — сказал студент Витя.
По телевизору показывали повтор падения Хофмана, и ребята, глядя на фигуриста и Алену, опять засмеялись. С лица матери сбежала улыбка. В повторе Хофман медленно поднимался со льда.
Мать была ошеломлена. Она не могла понять, каким образом падение на лед может вызвать у молодых людей, в том числе и у ее дочери, такой хохот.
— Что же тут смешного? — спросила она.
— Мам, ты меня удивляешь.
— Только и всего — удивляю?
— А что еще?
— Я не понимаю, почему вам смешно, что упал человек? Вы что, никогда не падали? Не знаете, что это больно?

Начались поиски груза.

Начались поиски груза. Семь мешков обнаружили быстро, а еще два, погрузившиеся в трясину, — только к вечеру следующего дня.
Очевидно, шуцманы на этот раз не заметили самолета, так как никто не помешал партизанам перенести груз в лагерь.
Часовой отвечает перед Родиной за целость и сохранность порученного ему для охраны и обороны поста. Он обязан применять оружие без предупреждения в случае .нападения на него или на охраняемый объект. Тем самым часовому даются очень большие права, поэтому от него требуются осмысленные, разумные действия на посту. Применение оружия является крайней мерой, к которой прибегают, когда все остальные возможности ликвидировать угрозу посту исчерпаны.
Партизаны получили 30 автоматов, 19 000 патронов, 34 пистолета, 135 ручных гранат различных систем, 30 мин, 1331 килограмм тола, а также медикаменты и хирургические инструменты. Было там и несколько снайперских винтовок с оптическими прицелами и глушителями. Разведчики использовали их, чтобы без звука снимать вражеские посты.
Уже сам факт получения груза подбодрил многих партизан, теперь они полностью осознали себя участниками общей борьбы. Больше всех, разумеется, радовались те, кто до сих пор оставался безоружным, — голыми руками много не навоюешь. Каждый рвался к автомату, но их выдали только бойцам, которые уже проявили себя в бою.
Спустя несколько дней, ночью двадцать первого ноября, партизаны опробовали полученное оружие.

Пустое дело.

Палас чист, пяток подушек, сложенных стопкой у стенки, примыкающей к дому, напротив небольшого столика, поблескивали шелковой новизной, а сам столик и круглые оштукатуренные колонны террасы были выкрашены свежезеленой краской, похоже, совсем недавно. А светло-розовый кокошник как бы подчеркивал мягкую зеленую приятность террасы.
На столике, на вьетнамских соломенных салфетках, стояли вазы с виноградным сахаром-новатом, с халвой, с виноградом и самыми разнообразными фруктами.
—Попьем немножко чай перед пловом. Совсем азмаз. Чуть-чуть. Плов сейчас дадут.
Предупредителен. Понимает, что гостям некогда рассиживаться за чаем и пловом, они приехали по делу, приехали обыскивать.
И в самом деле, угощение по восточным меркам прошло на полевом галопе, и вот уже, сразу же после того, как были помыты после плова руки, Юсубалиев спрашивает:
— С какого места начнете обыск?
— С дома.
— Хорошо. Понятыми прошу позвать парторга колхоза и главного агронома. Авторитет баскармы...
— Учтем, — кивнул Тихов, сам же подумал: «Пустое дело».

Установились снова по-зимнему холодные дни.

Алена записывала названия книг и тоже поглядывала в окно. Снег заметно усиливался, тяжелел. Более крупные снежинки медленно скользили по стеклу, прочерчивая быстро тающие линии. Стекло с той стороны сделалось мокрым, поползли вниз капельки, как после дождя. Мальчишки и девчонки все чаще и чаще отрывались от своих записей и застывали на мгновение с открытыми ртами, глядя в окно. И наступил момент, когда ребята и учительница — все остановились на полуслове. Снег повалил крупными хлопьями. «Опять зима!» Алена вспомнила зеленые стрелочки подснежников, которые видела в лесу. Она подумала: «Нежные, зеленые, теперь их снова завалит снегом. Так и Рыба. Думали, что она ушла, растаяла с мартовским снегом. А она вдруг снова явилась в школу».
Установились снова по-зимнему холодные дни, с ветром, с морозным солнцем. Но весна не отменялась, она чувствовалась во всем. Ребята с удовольствием отдавались посторонним занятиям, перебрасывались записочками, играли в морской бой.

Плучское болото.

Те настолько опешили, что и поверить не могли в нежданную свободу, тронулись в путь медленно, словно ожидая выстрела в спину.
Часть бывших пленных действительно затаилась, чтобы как-то дождаться конца войны, зато с теми, кого партизаны вновь повстречали в бою, разговор был короткий.
Партизанам взвода Столбова Мачинь объявил благодарность перед всем отрядом за успешно приведенную операцию. Здесь же он мог, наконец, сообщить радостную весть — Центр прислал радиограмму:
«Восемнадцатого ноября ждите груз. Место выброски — Плучское болото. Сигнал — пять костров».
Долгое ожидание закончилось благополучно, упорство Мачиня достигло цели. Возможно, Центр поручил другим разведчикам перепроверить, каких «гладиаторов» Спартак собрал под своим щитом, и лишь тогда рискнул отправить груз.
Партизаны направились на Плучское болото, на котором не так давно приземлилась группа Спартака, Вокруг болота были расставлены усиленные посты, чтобы предупредить возможное появление врага. С озера Усма тянул вечерний бриз. Именно с этой стороны ожидали партизаны самолет, они знали, что такое обширное водное пространство — отличный ориентир для летчиков.
В двадцать три часа партизаны услышали глухой гул мотора. Вскоре в ночном небе появился темный силуэт транспортного самолета. Самолет сделал круг над пятью кострами, удалился и зашел снова. Когда самолет описывал второй круг, партизаны увидели на фоне неба несколько предметов, отделившихся от машины. Совершив третий круг, пилот взял курс на восток.

Увидя офицера.

Увидя офицера, они остановились. Остановился и Григорий, пораженный. Он никогда еще не видел таких солдат. Неужели это те свежие, пышущие здоровьем, с иголочки обмундированные парни, которые улыбались, возбужденно перешучиваясь с девушками, провожавшими их на пути сюда?
— Здорово, Демин, — сказал подошедший сзади Остапчук, узнав стоявшего впереди солдата.
— Здорово, — равнодушно ответил тот.
Солдаты смотрели на Григория выжидающе, но без всякой надежды услышать что-либо важное и нужное для них. Григорий растерялся, ощутив это равнодушное ожидание и не поняв сразу,  откуда  оно.  Потом догадался.
Машины его повернуты носом туда, откуда пришли эти измученные люди. Стало быть, знает он меньше, чем они.
Солдаты стояли не то чтобы вольно, но и не так, как положено стоять перед офицером. Добела выгоревшие гимнастерки порваны и перепачканы землей, ботинка рыжие от въевшейся пыли. Но более всего поражали лица. Григорий затруднился бы сказать, кто из них молод, а ведь знал наверно, что старых тут нет.

Какая женщина?

Но куда делась робость арестантов, они вырвали плетки из рук истязателей и стали сужать кольцо вокруг них. И вот тут стражники решились на отчаянное: выхватили маузеры и в упор выстрелили в наседавших.
Секунды растерянного страха, но только секунды. Затоптала бы стражников толпа, смяла, но один из них крикнул:
— Бежим!
Они скрылись в своей комнате и заперли дверь на засов. А только арестанты попытались выломать дверь, сразу же открыли стрельбу.
Двое, самые усердствующие, попали под пули и упали возле двери.
— Стой!— крикнул Абдурашидов.— Стой! Отходи подальше. Слушай меня!
Подземельники попятились и сгрудились в мирную кучку, надеясь узнать что-то обнадеживающее. И Абдурашидов заговорил:
— Это я сделал так, чтобы там, наверху, узнали о нас. Помогла мне женщина.
— Какая женщина?
— Зачем вам знать имя. Она там, наверху. Она и дальше станет помогать нам. Нас освободят, а виновные понесут кару...
— А что за женщина в вашей комнате?

Так и сделали.

Если часовой обнаружит какую-либо неисправность на посту, а также нарушение порядка вблизи своего поста или на соседнем посту, он вызывает начальника караула или своего разводящего, а услышав лай караульной собаки, немедленно сообщает установленным сигналом в караульное помещение.
Так и сделали. Под прикрытием промозглого осеннего тумана взвод Столбова направился в4 «Скутули». Примерную численность и вооружение шуцманов Жанис Аберсон разведал заранее, сейчас надо было только проверить, нет ли каких изменений. Проводником вызвался Индрикис Тирум, который лично знал начальника небольшого скутульского гарнизона, некоего капитана полиции.
Под покровом рано опустившейся темноты партизаны блокировали хозяйственные постройки, затем ворвались в жилой дом.
Мачинь оказался прав, шуцманы никак не ждали гостей, даже не выставили караула. Часть шуцманов коротала время на кухне, за стаканом самогона, часть в горнице играла в карты.
Увидев партизан, они так растерялись, что только командир — капитан полиции — успел выхватить пистолет, но тут же упал. Остальных шуцманов взяли в плен, среди партизан не было даже раненых; неожиданность, по-видимому, была слишком велика — такой дерзости шуцманы от каких-то там партизан не ожидали.
Партизанам достались довольно богатые трофеи: три станковых пулемета, один автомат, семь винтовок, медикаменты, продукты.
Оружие и медикаменты были очень нужны отряду, а вот что было делать с пленными? Партизаны взяли с них обещание никогда больше не участвовать в боях ни против партизан, ни против Красной Армии и отпустили на все четыре стороны.

После чая.

Думаешь, не справлюсь?— подозрительно спросил Виктор.
Иона Никитич поднял голову.
— Ну нет, — сказал он, — такого не может быть, чтобы Куприн с делом не справился. Справишься. Надумал— учись. Дело хорошее. Вот и последний сын кузнеца Ионы образованным будет. Давай-ка, мать, обед.
Мать сидела на хозяйском месте, между сыном и мужем. Иона Никитич, шумно потягивая из ложки суп, глядел то на нее, то на Виктора, и ему самому не верилось, что эта маленькая, сухая, как снеток, старушка родила и вырастила таких семерых богатырей да еще дочку. Теперь не угадать, а в молодости и она была хороша, да вот всю себя раздала детям.
После чая Виктор ушел заниматься, вышла куда-то и мать. Иона Никитич остался один.
Он прошелся по просторной, хорошо убранной комнате (если б кто-нибудь лет сорок назад сказал Ионе-кузнецу, что будут у него три такие комнаты!), подсел к приемнику. Открылся зеленый глазок. Огромный мир дышал, жил и боролся в эфире. Большие пальцы Ионы Никитича с привычной нежностью  перебирали  кнопки  приемника, но Иона Никитич не слышал передач. Он думал о том, что последний сын его уходит за образованием. Этому радоваться надо, а ему сейчас почему-то грустно. Выучится Виктор и тоже, наверно, уйдет, как шестеро старших, на новую работу, в новый, может быть, город, в общем из дому.

«Капитал» понимаю.

Что-то в редакции напоминало ему завод. Тот же напряженный темп при полном отсутствии серийности, всегда поиск, всегда разведка.
— Будь здоров!—Петр пожал маленькую Володину руку, пока не забыл, отдал захряпинскии материал и уселся, по обыкновению, в уголке на диван. Уселся и продолжил вслух свои размышления. Он знал, что Горчаков может вроде бы и не слушать и бумаги читать, а потом вдруг возьмет да и ответит в самую точку. — Вот меня отец пилит-пилит, — неторопливо рассуждал Петр. — Говорит, он в царское время, в кружке, молодой еще, «Капитал» читал и разбирался. А я думаю, это он в воспитательных целях. Я вот честно говорю: мало что в «Капитале» понимаю. Или, может, потому что, как возьмусь, так спать хочется? С Лениным у меня куда лучше дело идет...
— Старик, а ведь это чудесно!—сказал вдруг Горчаков. Прочитав заметку, он побродил по кабинету. Потом присел на край стола и еще раз проглядел густоисписанные три тетрадные страницы. — Эта дивчина, сама того не ведая, теперь вам весь техотдел взбудоражит.
Петр примолк. Горчаков еще проглядел заметку И вздохнул:
— Написано, конечно, ужасно. Короче все это надо. Без починов и без влияния. А ну-ка!
Он позвонил редактору. Лицо его — смешно сказать! — напоминало сейчас Петру лицо отца, когда тот изловит какую-нибудь, как он выражался, «идейку в металле».
— В «Комсомольскую правду» сейчас дадим!— положив трубку, сказал довольный Горчаков. — Там, оказывается, в воскресном номере подборочку готовят.

Хочу выразить огромную благодарность.

 

 

Эти холодящие спады, возвращения на обыкновенную землю обессиливали, как болезнь. Смертельно усталый, непонятно недовольный собой, Игорь медленно пошел к дому, накинув пиджак на одно плечо. Лариса унесла с собой и желание, и звездные россыпи. За липой Игоря встретил по-осеннему холодный ветер. Впереди ждали ночь сна, день работы и непреходящее стремление — скорее оставить сутки позади, чтоб опять быть вместе.

Раньше ему хотелось растянуть день. Теперь время мешает. Он отбрасывает его назад, как пловец воду. Но отбрасывает неиспользованным, и в этом есть что-то тревожное. Как укор друга — карточка, план работы, приколотая над письменным столом.

Хочу выразить огромную благодарность Сергею за то, что увеличил мой доход с контекстной рекламы AdSense! После выполнения всех рекомендаций я увидел в статистике моментальный рост CTR и дохода. Доход увеличился в несколько раз и продолжает расти. Всем, кто хочет увеличить доход от контекстной рекламы рекомендую обращаться к Сергею и вы получите реальный результат.

Витя, студент.

От этого вопроса у Упмалиса защемило сердце. Он-то леса боялся пуще, чем черт ладана.
— Неужели ты, бывший полицейский, связался с партизанами?
просишь. Я всегда так делаю. Надену и хожу, а потоп мать не хочется, и все. Ты походи, походи, почуастнун.
Алена и сама видела: белые джинсы — это Сеяния пароход. Она прошлась по комнате, небрежно оборачивая?
так, чтобы внезапно увидеть себя в зеркале и может это там, в глубине, нафантазированное ею море в парус, который белеет одиноко. Чувство одиночества возникло от тоги, что она выскочила из ванны и прибежала сюда с озона.
а здесь все заняты другим.
— А он зачем придет?
— Кто?
— Витя, студент.
Алена все еще надеялась, что соберутся свои, обсудить школьные дела.
— Ты что... не знаешь? Тебе мать не сказала сегодня рок-оперу слушаем «Иисус Христос—суперстар. Витя достал. Сейчас Сережка придет. Машка Пронявин. Я тебе позвонила...
Алена покорилась обстоятельствам: Сережка прилет и рок-опера... Сережка придет!
Лялька и Юрка Лютиков принесли кофе. Запинании! Машка Пронина. Алена надеялась остаться до прихода Сережки в белых джинсах, тянула время. Но Машка тот захотела примерить. Сто двадцать рэ Машку Пронину ни пугали, наоборот, она удивилась, что они стоят так дешево, и сразу посмотрела «лейбл».
— Джапан,— сказала она разочарованно.

В лесу.

Андрей охотно сотрудничал с партизанами, но он мог только сообщать о составе полиции Усмской волости, ее вооружении, внутреннем распорядке, дежурствах, настроениях среди полицейских. От него можно было также узнать, кто, когда, где и с какими силами намеревается что-либо предпринять против партизан. Это, разумеется, были важные и нужные сведения, но завести речь по заданию партизан со старшим полицейским, чтобы и он начал поддерживать партизан, Андрей попросту боялся. Если Упмалис не согласится, Андрей не только попадет в немилость у начальства, но может и голову потерять. А этого никому не хочется.
— Будем искать кого-нибудь другого, — решил Мачинь.
В конце концов подходящего человека нашли. Это был брат Жаниса Валтманиса Алберт Валтманис. Он в свое время вместе с Янисом Упмалисом служил в полиции, затем перебрался в Ригу, где работал шофером в фирме Штралло. Во время отступления немецкой армии, наконец, дезертировал и присоединился к группе брата.
Побеседовав с Мачинем и получив от него инструк ции и благословение, он направился к Янису Упмалису.
Старший полицейский встретил своего бывшего со¬товарища довольно любезно, подал руку, пригласил присесть. Поинтересовался, где тот работает,
Валтманис, немного подумав, смело ответил:
— В лесу.
— В лесу? — удивленно переспросил Упмалис. — Чо ты там делаешь?
— А сам ты не можешь догадаться, чем нынче порядочные люди занимаются в лесу?

Часовой.

Часовой.
Общие обязанности часового. Часовым называется вооруженный караульный, выполняющий боевую задачу по охране и обороне порученного ему поста.
Часовой обязан бдительно охранять и стойко оборонять свой пост.
На посту часовой должен стоять бодро и ничем не отвлекаться от несения службы. Свое оружие он не выпускает из рук и не отдает никому, в том числе и своим начальникам.
Часовой не имеет права оставлять пост, пока не будет сменен или снят, хотя бы жизни его угрожала опасность.
У часового на посту оружие должно быть заряженным и всегда готовым к действию.
Часовой не допускает к посту ближе чем на расстояние, указанное в табеле постам, никого, кроме начальника караула, его помощника, своего разводящего и лиц, которых они сопровождают.
Военнослужащий, выставленный часовым, должен уметь применять находящиеся на посту средства для тушения пожара.
Гитлеровцы почти в каждом населенном пункте разместили свои гарнизоны. Вот поблизости, в «Скуту-лях», устроилась группа шуцманов, человек пятнадцать. Они жестоко преследуют советских патриотов, хватают кого вздумается и когда вздумается, пытают, вынюхивают сведения о парашютистах, партизанах, о тех, кто им помогает и кто снабжает продуктами, передает сведения. Надо положить конец издевательствам над нашими людьми! Между прочим, стало известно, что шуцманы хвалились напасть на нас и уничтожить,
Мачинь помолчал и твердо закончил:
— Надо сегодня задать им жару. Кто хочет участвовать в операции?
— Я, я, я... — раздавались голоса партизан.
— Состав ударной группы пусть определит командир отряда.
— Это дело мы поручим взводу Виктора Столбова, — тут же отозвался Владимир Семенов.
— Дайте только патронов побольше, такую баню им устроим, что разговору и шуму будет на всю- округу, — счастливый и гордый, обещал Виктор Столбов.
— Шум как раз поднимать не надо, — остановил его Мачинь. — Округа будет говорить и в том случае, если сработаем тихо, без лишней трескотни. Шум только увеличивает степень риска, увеличивает потери, привлекает внимание других гарнизонов, не дает исчезнуть тихо, без следа. Нам надо напасть сейчас, пока они не собрали подмогу для своего нападения. А нас они вряд ли ждут в гости.

Дурачок ты!

Игорь больше следил за движением ее губ, чем за словами.
— Плотницкое дело — не пустяки, — рассеянно ответил он. — Это мне и на Севере пригодится.
Лариса медленно пожала плечами.
— На Севере, на Юге, в Москве. . . Я не о том. Вот, если обобщить, как говорит Гринберг. Ставишь ты перед собой какую-нибудь свою собственную цель?
Лариса повернулась лицом к нему. Узкая юбка натянулась, обнажив голые колени. Игорь старался на них не смотреть.
— Я уверена: только собственная цель может разбудить в человеке настоящую силу. А ведь в тебе есть эта сила. Уж если ты меня заставил заниматься и расти, значит, ты много можешь.
— Прикрой колени, Ларка! Что-нибудь одно. Не понимаю, что ты разумеешь под собственной целью. Освоение Севера — это тебе что, не цель?
— Не понимаешь ты!—Лариса с досадой отбросила изжеванную травинку. — Ну хорошо. А честолюбие, стремление к славе считаешь ты нормальным чувством? Ну вот, Балуев ваш, как он, по-твоему, стремится к славе?
— Балуев скромный человек!
— Дурачок ты!—веско сказала Лариса. — Посади его работать в одиночку — он умрет. Ему обязательно нужно признание, поклонение — словом, та же слава. Смотри, какой он со всей молодежью милый. А своих детей под шумок-то и забросил. Потому что с чужими он на виду, а за своих ему никто ордена не повесит. Показуха, милый! И врет ваш Кожевников. Детишки Балуева, ручаюсь, стиляги и «роки» отхватывают.

У нее бабушка деревенская.

У нее бабушка деревенская. И на каникулы Алена ездит не в Сочи, как почти все из кружка Ляльки, а к бабушке в деревню. И отец ее простой шофер, а не художник, как у Юрки Лют и нова. И модных вещей, чтобы считаться «девочкой в потоке».
мальвы. Податься им было некуда. Здесь царствовала клубника.
Лариса выбежала Игорю навстречу легкая, тоненькая: возьмешь в руки — переломится. Вслед за ней со старой, покосившейся веранды в огород сошла высокая, костистая женщина, с ведром пышных опилок в руках, по-деревенски повязанная платком. Она поставила ведро и торопливо вытерла фартуком руку, прежде чем протянуть ее Игорю. Рука была темная и жесткая.
— Вот моя мама, моя строгая мама, — сказала Лариса, коротко обняв мать за плечи и прикоснувшись лицом к ее загорелой морщинистой щеке.
Если и было когда-нибудь между ними сходство, то теперь его трудно было даже угадать. Игорь почувствовал странную неловкость перед этой старой, искательно улыбающейся ему женщиной. Он сказал что-то насчет хорошей клубники. Она оживилась.
— Клубника бы ничего, да вот же беда наша-—липа! Вы ж видите! Тень. Без ножа она нас режет, эта липа. На три, а то и на четыре дня опаздываю я из-за нее...
Тень липы действительно прикрывала широкие хвосты гряд. Но у Игоря не появилось сочувствия к самодовольной, жирной клубничной зелени. Доспеет клубничка и неделей позже. Уж больно раскрылетилась, разботвилась.
— Может, вы бы поговорили. . . Вам поближе. Уж так бы это. . .

Сердце неприятно екнуло.

Алену познакомили с Витей, она сказала: «Очень приятно». Все пили кофе, все по очереди разглядывали пластинку, конверт с портретами певцов-актеров. Одновременно листали альбом, посвященный художникам эпохи Возрождения, говорили о проблеме НЛО, о джипсах, которые Вите надо было продать. Разговор велся, естественно, на джинсовом диалекте. Никто не употреблял слова «размер», все говорили «сайз»; вещи из США — «штатские вещи»: ярлык — «лейбл». Восхищение выражалось однозначно: «фирма». Словечки такого рода стирали свои иностранные грани и становились вульгарно-русскими.
Алена удивилась своим мыслям. Сердце неприятно екнуло. Под всем этим блеском, который ее завораживал и увлекал, все время оставалась тревога о завтрашнем дне, о школе. Алена пыталась заглушить тревогу громким смехом, шутками. Но тревога оставалась. И в разговоре за столом шуршало прямо какое-то тряпичное эсперанто: «Суперрайфл», «Левистраус», «Ликупер», «Ливайс». Вечеринки у Ляльки — «сейшн». Все, кому закрыт доступ на Лялькины «сессии»,— «кантри», то есть «сельские». Словечко перекочевало с дисков с записями «кантри» — ковбойских песенок, исполняемых под банджо и гармошку.
Строго товоря, Алена тоже «кантри».

Кукуруза в Алабаме.

Пришел студент Витя, молодой парень, рано полысевший со лба. С ним познакомился у комиссионки Валера Куманин. Они оба отирались там, покупая и перепродавал джинсы, пластинки, французские лифчики. Особый энуpeз для обоих представляли майки. Студент Витя говорил, что когда-нибудь соберет коллекцию и устроит выставлен в музее изобразительных искусств. Попадались вся с нарисованными на груди помочами от подтяжек: с ли! Христа; с лохматой головой Демиса Русоса, греческого певца; с изображением челюстей акулы и надписью: «Сильно вообще, сильные челюсти — и успех в жизни обеспечен». На некоторых майках: «Мальчики, целуйте меня скорее «Покупайте только у Бартони», «Лучшая кукуруза в Алабаме», «Американские законы совсем не строгие». Ценил юмор надписей. «Мальчики», которые должны были ловать скорее», шли на десятку дороже, чем «Кукуруза в Алабаме».
Студент Витя, как истинный коллекционер, приплачивал Валере за каждую новую интересную майку сигаретами, жевательной резинкой. Но одну майку, несмотря на ее редкость, отказался даже взять в руки и посоветовал от нее избавиться. Валера оставил майку себе, носил дома.
С Лялькой студент Витя познакомился, когда она попросила Валеру достать ей джинсовое платье «Тим Дресс». Валера привел своего знакомого, представил студентом, переводчиком, гидом интуриста. Платье французской фирмы студент Витя не достал, но в кружок внедрился, стал часто бывать у Ляльки. Ему нравилась Маржалета.

Это вспомогательная служба полиции.

Это вспомогательная служба полиции, — пояснил Громский. — Еще в самом начале оккупации гитлеровцы разделили полицию на группы «А», «Б», «Ц». Группу «А» составили кадровые полицейские, которые выполняли все обычные функции полиции, Полицейские группы «Б» находились в службе охраны: охраняли мосты, телефонные станции, почтовые отделения, волостные правления и другие военные и хозяйственные объекты. Те, что в группе «Ц», не носили полицейской формы и зарплаты не получали — работали в своих хозяйствах, а в полицейских акциях, в основном, в прочесывании лесов, участвовали по специальному распоряжению. В последнее время им также велят дежурить в волостном правлении, на почте, на телефонной станции
— Значит, идея подобраться к Упмалису и повлиять на него, чтоб работал в нашу пользу, не так уж утопична, — с удовлетворением заключил Мачинь. — А эти люди нас не подведут?
— Бетмане абсолютно надежна, — заверил Громский. — Она в свое время была членом Вентспилсской Организации Союза Трудовой Молодежи Латвии, Работала в левых профсоюзах, участвовала в демонстра циях, которые устраивали подпольщики. Распространяла нелегальную литературу, шила красные флаги, которые подпольщики вывешивали по праздникам. Я посоветуюсь с Эмилией Бетмане, попрошу ее уговорить Андрея работать на нас, а уж Андрей пусть потом побеседует с Упмалисом. Мачинь согласился.

Личному составу караула/

Не будучи в силах немедленно исполнить данное партизанам обещание, а именно — вооружить их как подобает, Карлис Мачинь поручил им припугнуть немецкие хозяйственные команды, которые грабили крестьян, отбирали лошадей, коров, свиней, овец, домашнюю птицу, даже сено и солому, самовольно раскапывали сберегаемые на весну бурты картофеля, не глядя, сколько добра после этого вымерзнет и погибнет.
Грабителям надо было дать по рукам так, чтобы оставшиеся в живых закаялись когда-нибудь еще устраивать свои мародерские набеги. Эта задача была по силам даже для слабо вооруженных и неопытных партизан, так как в хозяйственных частях обычно укрывались не нюхавшие пороху тыловые крысы, реже — какой-нибудь ветеран первой мировой или инвалид этой войны.
И вот «Красной стреле» удалась операция, которая обеспечила ей огромную популярность среди крестьян, а также их бескорыстную помощь.
Гитлеровцы опустошили хлева курземских крестьян, реквизируя весь домашний скот, часто не щадя даже малого теленка или стельной коровы, которая вот-вот должна была отелиться. А коровы — это самое большое богатство курземского крестьянина. Здесь, на песчаных пашнях, плохо родил хлеб, зато какая сочная трава по займищам в излучинах рек, какие выпасы в лесу, среди кустарника! Конечно, за неимением лучших. Реквизированных коров сбивали в стада и гнали в Вентспилсский порт
При выводе караула из караульного помещения в нем остается помощник начальника караула или один из разводящих, за исключением случаев, когда караульному помещению угрожает стихийное бедствие.
Личному составу караула в караульном помещении разрешается быть без головных уборов и шинелей, но при снаряжении.

Болван.

Он и в Усмской волости не мог выйти на след настоящих партизан, ни силенок, ни храбрости не доставало подступиться к партизанскому лесу. Зато он со своими прихвостнями прочесывал опушки, задерживал людей, обыскивал хутора.
Громекий предложил казнить Упмалиса именем народа.
— Казнить мы его всегда успеем, — рассуждал Мачинь, — никуда он не денется от справедливого суда народа. Да разве этим мы облегчим положение местного населения? Пришлют вместо этого Упмалиса кого-нибудь другого, разве тот будет лучше? Может, окажется стервец еще похлеще. Вот заставить бы Упмалиса работать на нас. Тогда бы вся эта волостная «мелкота», как их зовет сам Упмалис, крутилась бы вхолостую, а этого-то им и надо, во всяком случае некоторые именно этого и хотят. Они бы нас не трогали, а немцы бы их оставили в покое, им надо только делать вид, что ловят нас что есть мочи.
— Идея хоть куда, — согласился Громский, — только как ее провернуть?
— Надо искать подходы к Упмалису. Нет человека, у которого бы не было слабинки. Надо с помощью какого-нибудь полицейского или айзсарга переманить его на нашу сторону. Каждому человеку жизнь дорога. Можем пообещать ему смягчить наказание, а то и дать полную свободу в зависимости от его усердия и конкретной помощи. Не такой же он болван, чтоб все еще верить в победу великой Германии.
— Да! — облегченно вздохнул Громский после небольшого раздумия. — Знакомый нашей помощницы
Эмилии Бетмане, по имени Андрей, служит в волостной группе «Ц».
— Что это за группа «Ц»? — спросил Кушников.

Об этом ярко свидетельствуют.

Вентспилс, громить отдельные гарнизоны, уничтожать средства связи и офицерский состав противника. Результаты работы отряда докладывать Спартаку».
Позже Мачинь прочитал эту же радиограмму перед строем партизан. До сих пор бывшие дезертиры немецкой армии и военнопленные не были уверены в своей судьбе и часто спрашивали, что с ними будет после победы. Теперь Центр адресовал радиограмму непосредственно Владимиру Семенову и тем самым развеял сомнения и опасения некоторых партизан.
Теперь они сражались еще энергичнее: собирали разведанные, подрывали военные объекты; крушили вражеские гарнизоны.
Об этом ярко свидетельствуют многочисленные радиограммы, переданные в Центр.
«28 ноября группа подрывников на перегоне Стенде Спаре взорвала железнодорожное полотно в трех местах. На дороге Кулдига—Ренда, по которой происходит интенсивное движение немецких войск, взорван мост через реку Риежупе».
«29 ноября на дороге Циркале—Усма восемь партизан во главе с командиром отряда Семеновым из ручного пулемета и шести автоматов обстреляли колонну немцев численностью до роты. Убито свыше 20 солдат, два фельдфебеля. Со стороны партизан потерь не было».
«30 ноября на дороге Ренда—Стенде партизаны рассеяли немецкий обоз в 30 подвод. На большаке Бранчи—Кулдига группа подрывников взорвала деревянный мост через Абаву.»
И так далее.

На рассвете праздничного утра.

Два стада, всего около тысячи голов, удалось отбить, убрав охрану и погонщиков. Одно — на тракте Кулдига—Ренда, второе — на Угале—Плосткрогс.
Так кое-кто из крестьян обзавелся приличным стадом, которое теперь надо было укрыть от недобрых глаз. Иной, у кого не было где спрятать и разместить скот, запасся мясом: попадались там и такие бычки и яловицы, которые годились только на убой.
Эта тысяча спасенных от дальних странствий голов рогатого скота обеспечила «Красной стреле» большую популярность у крестьян округи.
Но беспокойной душе Мачиня этого было мало, да и среди самих партизан были такие, кого жажда борьбы звала на нечто большее, чем скитания по чащобе да «блошиные укусы». К тому же приближалась годовщина Великого Октября.
На рассвете праздничного утра Карлис Мачинь со-. брал всех партизан, свободных от работы и нарядов.
— Дорогие товарищи, поздравляю вас с двадцать седьмой годовщиной Великого Октября, желаю выдержки, несгибаемой стойкости и успехов в дальнейшей борьбе против гитлеровцев. За долгие и суровые годы войны мы сами испытали, как трудно достается победа, сколько жертв она требует и, возможно, потребует еще. Хоть наша армия и вступила на территорию Германии, враг продолжает яростно сопротивляться, как загнанный в клетку, бешеный зверь.
Вкратце охарактеризовав положение на фронте, Мачинь перешел к положению здесь же, в Курземе. Он говорил подкупающе искренне, называл всем или многим известные факты и в конце выступления поставил конкретные задачи.
Снятые шинели и головные уборы должны находиться на вешалке.
С наступлением темноты в караульном помещении, в уборных и коридорах должно быть полное освещение; выходящие на улицу окна караульных помещений, расположенных в первом этаже, закрываются изнутри ставнями.

Военная форма.

Вот что говорил по этому поводу М. И. Калинин: «Почему требуется, чтобы красноармеец и краснофлотец при встрече отдавал честь, приветствовал командный состав? Красноармейцы и краснофлотцы являются бойцами... самой революционной в истории армии и самого революционного в истории флота.
А раз это так, то как же это мы, члены одного воинского братства, бойцы и командиры самой революционной армии, которым придется, быть может, стоять в бою плечом к плечу, которым придется, может быть, вытаскивать друг друга из огня,— из кровопролитного боя ранеными, а возможно, и убитыми,— как же мы не отдадим друг другу воинских почестей?»
Военнослужащий всегда должен быть по форме, чисто и аккуратно одетым. Советское государство не жалеет средств для того, чтобы добротно, удобно и хорошо одевать своих защитников.
Военная форма напоминает воину Советских Вооруженных Сил о высоком и почетном звании защитника Родины. Опрятно одетые, подтянутые солдаты и матросы своим внешним видом вызывают у окружающих еще большую любовь к Советской Армии и Военно-Морскому Флоту.
М. И. К а л и н и н. О коммунистическом воспитании и воинском долге. Воениздат, 1958, стр. 339.
Поддержание образцового внешнего вида, соблюдение формы одежды, опрятность и аккуратность — одна из первостепенных обязанностей каждого солдата и матроса.

Про детей перечитаю.

Про Балуева не соглашусь. Про детей перечитаю. А почему ты все «ваш» да «ваш»?
Игорь начал раздражаться, потому что никак не мог уловить ход ее мыслей. А больше всего ему хотелось с ней просто молчать. Стемнело. Стало заметно холоднее. Игорь набросил на ее плечи пиджак. Лариса кивнула благодарно.
— Какая прелесть! Теплый. Скажи, а ничего, что Лена на меня рассердилась?
— При чем тут Леночка?—искренне удивился Игорь. Он никогда ничего не обещал Леночке. Ни о чем таком
он даже не говорили. Что Леночка? Девочка — и больше ничего. Душа его была чиста.
— Ты любишь меня?—спросила Лариса. Укрывшись пиджаком, она почти спряталась в сумраке. Слышался только голос.
— Да, Лара, люблю, но мне кажется, ты видишь много плохого в людях.. .
— Нет уж! Любить, так без «но». . .
Она сама обняла его. Как водится, отогнала все сомненья и думы, кроме мыслей о ней самой. Огромный, темнеющий мир был заполнен желанием, звезды всплывали одна за другой, шуршали ночные насекомые, шелестела хвоя, и волны теплого дневного воздуха наплывали из потревоженных кустов.
— Нет, милый!—сказала Лариса и первая поднялась с земли.
Игорь еще не отпускал ее, прижавшись горячим лицом к прохладным коленям. Хвойная веточка, приставшая к сукну юбки, больно колола ему лоб.
Нагнувшись, Лариса запустила пальцы в его волосы и легонько ладонью оттолкнула его от себя.

С образованием.

С образованием Красной Армии была создана специальная служба воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС), на которую возлагалось обнаружение самолетов противника и оповещение о них своих войск, средств ПВО и тыла. В дальнейшем в связи с ростом скоростей авиации наземные визуальные посты уже не всегда обеспечивали своевременное обнаружение воздушного противника, поэтому для разведки воздушного противника стали привлекаться специальные самолеты воздушной разведки, которые действовали в составе воздушного дозора в определенных полосах и по мере обнаружения воздушных целей оповещали о них средства ПВО и войска. Новым крупным шагом в развитии средств разведки воздушного противника было появление радиолокации.
К началу Великой Отечественной войны Войска ПВО имели на вооружении вполне современную артиллерию, авиацию и другую военную технику отечественного производства. В ходе Великой Отечественной войны Войска противовоздушной обороны непрерывно совершенствовались и постепенно оформлялись в специальный вид Вооруженных Сил СССР, выполняющий особые задачи, связанные с обороной войск и важнейших районов и объектов страны от воздушного нападения противника.
Решающее значение для обеспечения боевых действий истребительной авиации и зенитной артиллерии приобрела радиолокация. Радиолокационные станции обнаруживали воздушного противника на расстоянии более 100 км, что позволяло заблаговременно оповещать о воздушном противнике истребительную авиацию и зенитную артиллерию, а также укрывать население и войска, а в ряде случаев и маскировать дымами важнейшие объекты (мосты, железнодорожные узлы и т. п.).

Большой вклад.

В настоящее время радиолокационные станции стали основным средством разведки в составе ПВО страны. Значительно увеличилась точность определения координат воздушных целей, повысилась маневренность радиолокационных станций, сократилось время на их развертывание и приведение в боевую готовность. Все это значительно повлияло на повышение боевой готовности и боевых возможностей средств ПВО страны.
Во время Великой Отечественной войны днем и ночью истребители противовоздушной обороны прикрывали подступы к столице нашей Родины Москве. Фашистские стервятники, пытавшиеся прорваться к городу, находили здесь свой бесславный конец.
В историю советской авиации навсегда войдет подвиг летчика Виктора Талалихина, который, впервые в мире совершив ночной таран, сбил немецкий бомбардировщик. Следуя примеру В. Талалихина, в сражениях за столицу нашей Родины Москву еще 17 героев-летчиков авиации ПВО сбили вражеские самолеты таранными ударами.
Мужество и стойкость проявили войска противовоздушной обороны во время блокады Ленинграда. Защищая город от налетов вражеской авиации, они сбили более 1500 самолетов противника. В трудные дни блокады войска ПВО прикрывали ледовую трассу, проходившую по Ладожскому озеру. Герой Советского Союза ленинградский летчик-истребитель В. Серов сбил 39 самолетов противника лично и 8 самолетов в групповых полетах.
Большой вклад в противовоздушную оборону внесли артиллеристы-зенитчики, прожектористы, воины службы воздушного наблюдения, оповещения и связи. Так, зенитная батарея старшего лейтенанта И. Иванова за время войны сбила 41 немецкий самолет.
За годы войны Войсками противовоздушной обороны сбито около 7500 немецких самолетов, из них более 4000 самолетов сбито истребительной авиацией, а остальные — зенитной артиллерией. За боевые подвиги в годы Великой Отечественной войны 48 воинов противовоздушной обороны удостоены звания Героя Советского Союза.

Он проводил ее до липы.

Ладонь была прохладная. У нее всегда была прохладная кожа.
Игорь тоже поднялся и, чтоб прийти в себя, долго отряхивался в темноте.
— Не сердись. У нас так много впереди. Игорь откашлялся.
— Когда впереди много, нечего жадничать, — проворчал он.
Лаиса рассмеялась.
— Не лишено сермяжной правды. Пойдем.
Он проводил ее до липы. Прощаясь, она зевнула сладко.
— Умираю спать.
Игорь больно стиснул ее локти.
— Спи, отсыпайся!
Но Лариса вдруг сама прижалась к нему тесно и доверчиво.
— Игоречек, -— прошептала она, — ты не думай, что я какая-нибудь холодная рыба. . . Я люблю тебя, честное слово, люблю! Я буду тебя очень любить, когда ты будешь совсем-совсем моим!
— А сейчас я — общественного пользования, что ли? — попробовал пошутить Игорь, снова нерешительно обнимая Ларису. Шутить ему не хотелось. Его захватила искренняя жадность ее порыва в движении и в голосе.
— Только запомни, Игорь, — сказала Лариса неожиданно ясным, «командирским» голосом, которого он так не любил. — Отчиму о наших отношениях ни слова. А то и опытом обмениваться не приду.
— Да почему ты его так боишься?
— Спать, спать!—уже прошептала она. На мгновение прикоснулась к нему маленькими, острыми от холода грудями, поцеловала. И Игорь остался один.

Мама, замолчите!

Мама, замолчите!—сказала Лариса.
Мать взглянула на нее блеклыми, в красноватых веках глазами и замолчала. Лариса увела Игоря, он едва успел попрощаться. Он ничего не понял, ему было неловко. С того полдня Игорь не мог побороть в себе странной боязни перед Ларисиным домом.
— Соскучился? Или отдохнул?—услышал он глухой, всегда волнующий его голос.
Лариса переоделась. Теперь на ней была черная юбка. Игорь любил эту юбку. Она обозначала, что Лариса пойдет с ним в лес. Цвета блузки Игорь не замечал. Под стеклянно-прозрачной тканью он видел только плечи.
— Пойдем к нам?—спросил он, прижимая к груди ее руку.
«К нам» — значило в ближнюю березовую рощицу. По вечерам, кроме парочек, туда никто не ходил.
Как надоело все! Как это тесно, мелочно... Клубника, опилки, выщербленные ступени!—сказала вдруг Лариса, вздохнув глубоко, с болью, словно и воздуха ей не хватало.
Из невероятного далека вернули Игоря эти слова.
— Да где у вас ступеньки? Приду завтра и починю. Я ж хорошо плотничаю.
Лариса повернулась. Долго, с любопытством смотрела на Игоря. Углы ее рта дрогнули. Игорь любил эту неясную улыбку сомкнутых губ.
Они дошли до обрыва. Сели на теплую, скользкую от хвои землю. В воздухе толклись мошки, предвещая погожий день.
— А тебе не жаль тратить время на эти плотницкие забавы?—спросила Лариса, ловя губами длинную упругую травинку. — Тебе не кажется, что так можно разменяться на пустяки? Может быть, лучше, чтоб ступеньками занимался кто-то другой, а ты шел бы прямо к цели, которой ты достоин?

Почти полночь.

Почти полночь. Сели за стол и перетираем тему, это же сколько заблуждений вечных ходит по нашим головам. Вот, к примеру, сорокоградусная водка, это национальный русский напиток. Получается мы не совсем русские, потому как любим очень коньяк и чай. А тут и другое заблуждение пришло к нам в гости.  Заблуждение о нашем любимом коньяке. Присутствует замшелая страшная ложь, в том, что  коньяк пахнет всегда клопами.
Настоящая чернуха! Чем может пахнуть хороший коньяк, кроме как настоящим коньяком? Вот это и настоящая истина.

Скоро кончится война.

Я вижу в вас передового человека России, прекрасно понявшего ход времени. Скоро кончится война и мы оценим ваши заслуги. А пока надо работать! — штурмбанфюрер повернулся так, что складка на лбу стала еще глубже.— Запомните: вы больше не Квако. Вы понимаете меня?
—Так точно, понимаю!
—Вы — солдат. Русский солдат...
Квако хотел было сказать «понимаю», но эсэсовец поднял руку, остановил его:
—Это надо выучить, как «Отче наш»,— и бросил через стол старую, изрядно потертую красноармейскую книжку.
Квако поймал ее на лету, вытянулся во весь рост, руки по швам: все будет исполнено!
А эсэсовцу не хотелось затягивать встречу с агентом. У штурмбанфюрера уйма других дел. И поэтому он сразу приступил к главному.
Квако должен немедленно отправиться на перевал. По пути радировать о положении в горах: войскам «СС» нужно знать, есть ли там партизаны, где они, сколько их...
—После этого,— продолжал он,— вы пойдете дальше, в Сухуми. Судя по всему, город скоро будет взят войсками фюрера. Нам нужны списки,— он посмотрел в упор немигающими глазами,— списки активистов. Понимаете? Вы там жили. Это ваш город...
—Так точно! — отозвался Квако и подумал: «Все знает!»
Эсэсовец вытащил из нагрудного кармана бумажку, заговорил чуть вежливее: —    Служба требует порядка. Как это у вас говорят? «Погуляли — пора и честь знать». Прошу!
Квако пробежал глазами текст заранее подготовленной расписки. Таких расписок он еще никому не давал. Особенно поразила последняя строка: «Трусость, отказ от выполнения задания влечет за собой расстрел». Эсэсовец встал, давая понять, что время не ждет, и подал агенту ручку. Агент макнул перо в чернила, на секунду заколебался, но тут же ровным почерком вывел: «Андрей Квако».
—Все. Остальное с командиром батальона,— штурмбанфюрер кивнул головой в сторону Хардера.

Человек.

Обычная справка из больницы, а без нее не выйдет ничего дальше. Как не крутись, как не вертись, а ничего не выходит. Проснись и пой! Сколько в судьбе нашей зависит от разнообразного вида справочек. Везде клин, куда не кинь.  Сколько за свою жизнь мы добываем таких справок? Даже сам Люцифер свою бестолковку переломает.
Не то, что обычный среднестатистический человек. Справка - двигатель бытия человеческого в нашей государстве. Как в песне.

Черт.

Черт те что в моей башке творится. Что мне за ерунда иногда  предрассветным утром мерещится? Отчего это со мною такое иногда происходит. Вот какая несчастье то! Скакал по весеннему лугу очень молодой кентавр, настоящий кентавр. Я его как живого видел! А меня собираются отправить побыстрее в ближайший дурдом. За что хотят они со мною сотворить так?
Наверное,    завидуют мне, что не видят того, что вижу, что могу видеть я. Ну и сатана со всеми вами. Со жмуриками не породнюсь. Глаз моих все равно не лишите. И идите вы!

Блюдо.

Приятного всем аппетита! А вы любите обычные русский продукты? Я очень люблю. Мне все это нравится. Что же такое все-таки  капуста квашенная? Это не  только отличная закуска под рюмочку, это еще и национальный русский продукт. Изысканное всем известное русское блюдо.
Возможно вполне и не для признанных любителей хорошо поесть, но для обычного человека, это изысканное блюдо. И ни чьих я возражений не потерплю, не даст мой характер. На цвет и вкус, друга как говорится нет.

За литром.

Беспросветное очень раннее утречко. Ну, наконец, приспичило и он с дивана поднялся.  И как всегда случается вымучал свой, сквозь зубы , обыкновенный для этого времени самый первый вопрос. А голову поправить хотя бы сто грамм осталось? Куда там осталось?! Вчера  водяра вокруг нас и в нас рекой текла!!! Разве после такой пьянки чего-нибудь на завтра останется? И вчера то нам немного не хватило.
Посланника поздно ночью к барыгам за литрухой отправляли. А то бы не уснули вообще.

Обо мне.

Простая и вообще нелюбопытная факт. Итак поехали. Шел я лесом, песни пел. Соловей мне на … Соловей тут не причем Как мне быть, как поступить? Рыжая  кобелина загородила мне дорогу в стоящую неподалеку автомобиль, где, как раз я от нее, и спрятаться мог. Ни палки со мною рядом, не смотря на то, что вроде как и лес вокруг. Ни валяющегося камушка.
А я ей оказался, как оказалось дальше абсолютно не нужен. Поглядела  на меня безразлично и поковыляла своею дорогою. А я облегченно вздохнул пошел к своей машине.

И какого черта вам только такие деньги платят?

И какого черта вам только такие деньги  платят? Никак я осмыслить  не могу. Снова не порадовал тот последний прошлый футбольный матч. Проиграть со счетом два пять это не смешки уже это что-то! Что же все-таки  получилось?
Что  происходит  любимой с командой? Когда все это все-таки завершится, и кто, интересно, нам ответит, что же все-таки происходит с нашей футбольной командой? Вопросов целая куча набралась уйма целая, ответов на них нет. И не жду ответов.

Опять не угадали.

Опять не угадали. Не сложилось. Не вышло. У меня на душе жаркое знойное сухое лето, у нее как я ощущаю на сердце застоялась завершившаяся уже вьюжная холодная метельная зима Она добьется, ох, она дождется когда в меня поселится глубокая, слезливая осень, надоедливая осень, вот тогда и она возможно и растает, тогда покроется цветами ее душа. Но будет уже поздновато,  поздновато для всего.
Она будет в чарующей бурлящей, девице весне, перейдет в весну, а я буду уже в тоскливой наводящей тоску, прохладной осени, незавидная перспектива на будущее. Сызнова что-то у нас с ней не срастется, и как обычно опять что-то не срастется. И так как обычно  и так постоянно. Будто бы и не для нас моей дамой эта жизнь.

Из песни слов не выкинешь! Извела меня кручина, мать ее подколодная змея.  И как эту кручину-тоску изгнать из себя? Как с кручиной-тоскою расстаться?
Ну, прошу, помоги хоть ты мне выздороветь от тоски-кручины, подруга моя, гитара. Нет, и ты не хочешь к великому сожалению мне оказать помощь. Звуки струн гитарных твоих также  тоскливы. И она тоскует горемыка вместе со мною. Она часть моей души? Потому так все и выходит.

Вскоре Лерс.

Вскоре Лерс вернулся и сообщил, что Деникин удостоверил подлинность аттестаций. Все стало на свое место, и Бахарев получил через Мудрого бланк отдела труда на имя безработного Глеба Петровича Успенского, а затем направление на работу в АРА.
ИЗ СООБЩЕНИЙ БОРИСОВА
«Мой выезд в Самару был хорошо обеспечен. Я получил лично от полковника Хаскеля одно удостоверение (на английском языке), что я инспектор центрального аппарата АРА и командируюсь в отделение капитана Шафрота для проверки его деятельности. Второе удостоверение (на русском языке) — для советских властей, что я еду в Поволжье для организации помощи голодающему населению и всей администрации, железнодорожной и советской, предлагается оказывать мне содействие. Второй документ имел две подписи — полковника Хаскеля и особоуполномоченного ВЦИК по связи с заграничными организациями помощи А. В. Эйдука.
В Самаре на вокзале меня встретили, по телеграмме Хаскеля, сам Шафрот и его помощник Андерс. Оба были одеты в военную форму. На машине мы отправились в их роскошный дворянский особняк.
По дороге они мне указывали на стены многих домов и на заборы, где были расклеены плакаты и листовки АРА.
Показали также самарскую газету «Коммуна», где публиковалось сообщение о прибытии на станцию Самара маршрутов с американским продовольствием.
На мой вопрос: «А как сложились у вас отношения с самарскими властями?» — Шафрот открыл портфель, достал бумагу и гордо предложил: «Читайте!»
Я прочел циркуляр Самарского губисполкома, где всем советским властям предлагалось оказывать АРА максимальное содействие.
— Мы их держим крепко,— Шафрот показал сжатый кулак.

На дне.

Моему братишке в школе задали на дом прочитать пьесу Горького "На дне".
Дома этого произведения не оказалось, и брат попросил меня узнать у соседки ( она у нас учительница и у нее большая библиотека.
Я позвонил в дверь. Открывает соседка. Я спрашиваю "Тамара, у тебя нет Горького "На дне?"...
Посмотрев некоторое время на меня ошарашенными глазами, она отвечает:"Вообще-то вчера были гости, может что-то и осталось".

Обретем покой и радость. Эх, чуть-чуть смоемся от до чертиков надоевшей мне физики. Сдобрим сладостью свою душу  лирикой.  И вновь, который запоздалый, вечер.  Я достаю из шкафа восковые, свечи.  Какая к собакам вечерняя романтическая встреча. Свет, сволочи каждую ночь отключают. Когда это все  это в жизни нашей только и закончится. Но все равно немного отведал  немного романтического настроения.
Душа на седьмом небе.

Александр.

Александр был старшим сыном императора Павла I и внуком Екатерины 2. Больше всех радовалась его рождению сама Екатерина, решившая сделать внука наследником российского престола. По этой причине Александр с самого рождения оказался как бы между двух огней, поскольку стал
предметом для всяческих раздоров и объектом зависти. Он воспитывался вместе со своим младшим братом Константином, который родился через полтора года после него.
Детство Александра и Константина прошло под наблюдением Екатерины II, которая воспитывала своих внуков в соответствии с теми взглядами, которые господствовали в XVIII веке. Екатерина даже сама написала внукам первую книгу для чтения — «Бабушкину азбуку», а также рассказы по русской истории.
Александра и Константина обучали самые крупные ученые того времени — академики П.Паллас и А.Эпинус. Мальчики знали несколько иностранных языков и, как было принято в аристократических кругах того времени, писали по-французски лучше, чем по-русски.

Попугай.

В доме у знакомых моей подруги живут попугай и о-о-очень послушная овчарка. Вдруг хозяева животин стали замечать что собака из живого, резвого существа быстро превращается в дряхлую развалину которая с трудом выходит на прогулку, едва добирается до миски, а всем играм предпочитает спокойный и глубокий сон.
Взволнованные хозяева обратились к ветеринарам. Те ничего вразумительного сказать не смогли, собака здорова, а вот причина её состояния неизвестна.
Всё выяснилось случайно. Однажды хозяйка пришла с работы раньше обычного. Открыв дверь она услыхала громкие команды попугая:
- Сидеть. Лежать. Сидеть. Лежать.
И так каждый рабочий день, пять дней в неделю. Представляете.