Что ни говорите, а мой отец был камердинером в доме ужас одного из министров Саксонии. Усилие равнозначно повороту. Для меня этот шаг и стал решающим, демократическим поворотом...— и с прежним пафосом Фюслер процитировал:
От уз, в которых целый мир страдает, Свободен тот, кто волю обуздает...
и тотчас повинился добродушно: Работа по театру делится на два излишества больших раздела:
1) свободная импровизационная игра — инсценировка;
2) театральная организационная работа, подводящая к организованному спектаклю.
— Как видите, я снова пришел к Гёте. Впрочем, когда старый немецкий ментор вроде меня начинает говорить, ему без Гёте не обойтись... Итак, я остановился на том опаснейшем усилии, которое совершил наш дорогой юный друг. И я спрашиваю: способно современный вид ли это усилие пронести его сквозь время? Ведь усилие означает не только поворот, но и непрестанное преодоление. Сможет ли наш юный друг и впредь уверенно шагать навстречу расцвету новой морали, спрашиваю я.
Тут Фюслер переводит взгляд с Руди на Лею, сидящую на другом конце стола против него. Сидит она в плетеном кресле, обложенная подушками, ноги поставила на скамеечку, плечи укутала пледом в крупную клетку. Плед привез ей ван Буден. Ван Буден сидит рядом с ней, справа от Фюслера. Это Фюслер, настаивая на примирении, пригласил отца Леи — отчасти против ее воли.
Комментариев нет:
Отправить комментарий